Сегодня 30 мая 1957 года. Беседа со студентами НРА/НСА о КОО и об обучении вообще. Я хочу поговорить с вами об общих принципах того, что мы пытаемся собрать воедино. Хорошо?

Уже семь лет мы пытаемся обучать одиторов. Мы создавали различные системы обучения, и те из них, которые принесли хоть какую-то пользу, были сохранены, и сейчас вы их видите в «Курсе по общению», в том, что мы называем «Высший уровень индоктринации» и КОО.

Вот в чём состоит огромная странность. На самом деле наши процессы превосходят способности одитора. Такое у нас не раз бывало и раньше. Добиться, чтобы кто-то проходил инграмму, было довольно трудно. Добиться, чтобы кто-то проводил два или три года назад старую «Открывающую процедуру посредством воспроизведения», позже названную «Книга и бутылка»; она была довольно сложной в сравнении с «Открывающей процедурой посредством воспроизведения» 1957 года в Тоне 40...

Но с этим курсом мы впервые превзошли способности представителя вида хомо сапиенс. Как вы можете видеть, очень часто хомо сапиенсы терпели полную неудачу, пытаясь проводить этот процесс. Они просто сдавались. Они просто не могли этого перенести. Они стояли и наблюдали, как кто-то претерпевает все эти превращения, и они выходили из игры, они бросали это дело под тем или иным предлогом. У преклира оставалась куча соматик, а они прекращали процесс, потому что им было слишком трудно так долго воспроизводить команды, так изнурительно работать.

Несколько лет назад мы смотрели на будущее, но мы даже не понимали, что смотрим на будущее. Я не принимал в расчёт тот факт, что если мы разработаем процессы, которые будут разрешать кейсы направо и налево и будут приводить людей в замечательное, превосходное состояние, кто будет проводить эти процессы? Очень интересный вопрос. Кто будет проводить эти процессы?

Процессы КОО включают в себя огромное множество шагов, которые существуют у нас уже очень давно и которые очень просты, но они включают в себя ещё и ряд процессов в Тоне 40, которые не очень просты. Они весьма трудны. Они выглядят просто, но они включают в себя ряд сложных элементов, и они действительно выходят за рамки способностей обычного среднего представителя вида хомо сапиенс.

Проблема состоит вот в чём: как добиться от человека, чтобы он проводил процессы, которые позволяют разрешать кейсы? Вот это вопрос так вопрос.

И ответы содержатся в «Курсе по общению» и в курсе «Высший уровень индоктринации».

Если бы вы захотели увидеть настоящий одитинг, то вы, конечно же, понаблюдали бы за работой одитора, который сам находится в довольно хорошем состоянии и который проводит процессы, позволяющие разрешить кейс преклира. Не так ли? Это должны быть процессы, которые позволяют разрешить кейс. Естественно, эти процессы рестимулируют банк хомо сапиенса. И когда кто-то хотя бы приближается к ним, это влечёт за собой серьёзные последствия.

Другими словами, проводить эти процессы не так-то легко, если человек держится за что-то, что удерживает его от их проведения.

Так что нам пришлось разработать два метода клирования. Один из них довольно искусственный, но всё же эффективный. Второй - это просто непосредственный процессинг. Первый метод - это обучение и практика, а второй - работа с человеком, которого не обучают ничему, кроме его собственных реакций.

Так что сегодня обучение не слишком отличается от процессинга. И если бы вы захотели резюмировать это довольно скверным образом, вы бы сказали: «Обучение - это, пожалуй, самый трудный из всех видов процессинга». Это не вполне верно. Но сегодня обучение вызывает у людей значительную рестимуляцию. Вы можете это видеть. Тяжёлая штука.

Почти такая же тяжёлая, как пытаться проводить преклиру процесс КОО в Тоне 40, сидя у преклира на груди. Это нечто невероятное. Возможно, на ранних этапах обучения вы этому не поверите, но если бы вы как следует провели «Дайте мне вашу руку» в Тоне 40 человеку, который находится в почти безнадёжном состоянии (давайте, проведите это), - да, вы бы отклировали его, но... вы бы отклировали его по крайней мере на этом уровне, но, несомненно, для вас это было бы интересным времяпрепровождением.

Это напоминает мне об одном одиторе, который недавно рассказал мне, как он проводил 8-К щенку - просто собаке. Эта собака визжала, визжала, визжала и визжала. Ему повезло, что в конце концов ему удалось ненадолго сгладить этот процесс; ведь он больше уже не мог таскать собаку туда-сюда, она была слишком тяжёлой, а ему приходилось носить её туда-сюда по всей комнате.

Реакций такого рода можно ожидать на процессе в Тоне 40. Если кто-то находится ниже неспособности контролировать визг, то, когда вы проводите ему процесс в Тоне 40, он будет визжать. Вы это понимаете? Это совершенно элементарно.

Однако, поскольку мы работаем непосредственно с источником его трудностей и делаем это очень быстро, он не продолжает визжать до бесконечности. Это единственное счастливое обстоятельство. Он проходит через диапазон визга и покидает его.

Но если мы одитируем этого парня и сами не переносим визга, то все фибры нашего существа твердят нам: «Остановись. Ты истязаешь этого беднягу. Прекрати». Вот это было бы самым бесчеловечным поступком на свете. Так что нам приходится предположить, что аберрации, по сути, очень бесчеловечны - или, быть может, очень человечны, а мы просто «вышечеловечны» в том или ином смысле.

Тем не менее наши с хомо сапиенсом пути разошлись, поскольку у нас есть ряд вещей, которые хомо сапиенс делать не может.

Если вы просто приведёте кого попало с улицы и скажете: «Сядьте, пожалуйста, на этот стул и говорите этому парню: “Дайте мне вашу руку”. А потом кладите руку обратно ему на колени, говорите ему: “Спасибо” - и продолжайте делать это в течение следующих пятнадцати минут». В каком бы состоянии ни находился тот парень, которого вы привели с улицы, я могу гарантировать, что он этого не сделает. Возможно, не потому, что он не хочет, а потому, что он совершенно неспособен на это.

Повторяющееся действие, которое включает в себя полный контроль над рукой другого человека, - это, как его приучили думать, очень и очень плохо. Он просто абсолютно неспособен на такое воспроизведение.

Как же нам взять кого-то и поднять его до такого состояния, что он сможет выполнять эти действия - не начиная немедленно клировать его и не тратя на это, возможно, сотен пять часов? Ведь это неосуществимо: есть слишком мало людей, которые смогли бы проодитировать нужное число людей. Да, все бы стали Клирами, это точно. Но начинать нужно с одного человека, с двух или трёх. Время от времени мне предлагают, чтобы я проодитировал кого-то до состояния Клир, а потом этот человек проодитировал бы ещё двоих человек, каждый из них проодитировал бы ещё двоих, и всё было бы в порядке.

Ну что же, это замечательно, в этом плане нет никаких изъянов, но только он неосуществим; он не сработает. К тому времени, как очередь дойдёт где-то до четвёртого человека, что-то где-то будет утеряно, потому что не проводится никакого специализированного обучения. Вы это понимаете?

Во-вторых, человек просто утратит к этому интерес. Он пресытился играми. Он скажет: «Ну, всё в порядке. Интересно, что не так с этими людьми?» Он ведь не получил никакого образования в этой области.

Так что нам пришлось избрать другой маршрут, а именно - маршрут образования и обучения. Сурового обучения.

Единственный известный мне способ достигнуть масштабной цели в этой области, - цели, достижение которой принесло бы пользу многим, - это просто поднажать, подбросить угольку в топку, провести людей по всем этим шагам индоктринации и поднять их до уровня, на котором они способны одитировать КОО. Это весьма ценно.

Я знаю, что это возможно. Я наблюдал, как это делалось довольно регулярно, довольно легко. И это можно сделать лишь потому, что мы разработали второй маршрут, а именно «Курс по общению» и «Курс высшего уровня индоктринации», различные тренировочные процессы, и мы добиваемся, чтобы люди развивали кое-какие навыки. Это вполне определённые навыки, и эти навыки куда более естественны для тэтана, находящегося в хорошем состоянии, чем способность выполнять, допустим, какие-то сложные действия, свойственные человеку, поскольку эти действия по большей части представляют собой замешательство и тому подобное. Так что мы развиваем у людей эти навыки и мы поднимаем их до уровня, на котором они могут проводить КОО. И вы обнаружите, что это возможно.

Но что происходит, когда мы пытаемся обучить кого-то проводить такие мощные действия, как КОО? Возникает рестимуляция. Возникают всевозможные бурные реакции, дискомфорт того или иного рода. У кого-то появляется полнейшая уверенность в том, что прямо сейчас ему необходим процессинг, потому что он больше не может ступить ни шагу! Если ему придётся сказать «Привет» этой пепельнице ещё хоть раз (не говоря уж о том, чтобы приказать ей сесть), у него наверняка произойдёт срыв. Время от времени у людей возникает такая реакция.

Кто-то говорит: «Если я получу ещё один фланк на “Индоктринации повышенного уровня”, я просто... тут мне и конец. Я никак не могу удерживать этого парня под таким жёстким контролем так долго. Только посмотрите на него: он пытается упасть на пол, он царапается, он не подчиняется. Ведёт себя точно так же, как когда-то мой брат. Нет, я просто не в силах больше это выносить».

Что ж, ответ заключается в том, чтобы выносить ещё больше этого. Вот единственный ответ. Чтобы из чего-то выйти, нужно через это пройти - каким бы трудным это ни казалось. Позволять кому-то проводить КОО, пока он не прошёл все девять основных шагов и не добился на каждом из них полного успеха, - рискованно. Весьма рискованно. По этой причине в программу курса НСА включён «Курс по общению». На нём студентам преподают формулу общения и делают акцент на навыках общения, которые будут им необходимы, чтобы одитировать.

Так вот, это само по себе... это само по себе очень помогает в обучении одиторов. Это довольно хорошо... вовсе неплохо. То, что мы когда-то называли «Курс по индоктринации»... на нём мы подготовили некоторое количество очень хороших одиторов.

А когда появились КОО... основная формула КОО немного отличается от всего, что было раньше, и процессы, пусть даже это старые процессы, когда они используются как часть КОО, имеют немного другую значимость... тогда возникла необходимость разработать остальные шаги.

И те шаги, которые находятся на более высоком уровне по сравнению с пятью шагами «Курса по общению»... в действительности шестью шагами, поскольку в самом начале есть шаг, заключающийся в том, чтобы просто сидеть и смотреть на кого-то... эти шаги начинаются с «Обычного 8-К», потом идёт «Индоктринация повышенного уровня», потом «Тон 40 на предмете», а потом снова 8-К, но теперь уже в очень, очень строгой форме; мы называем это «Тон 40 на человеке», и это не то же самое, что 8-К в Тоне 40. «Тон 40 на человеке» - это тренировочный процесс, и в нём человек, которого «одитируют» (в кавычках), делает всё возможное, чтобы сбить своего «одитора» с Тона 40.

Вот все эти шаги, шаги индоктринации: «Дорогая Алиса», «Подтверждения», «Воспроизводимый вопрос», «Оригинации преклира», «Подражание движению рук» и плюс, конечно же, основополагающий шаг - просто сидеть и смотреть на кого-то. К этим шагам добавляется 8-К, то есть управление телом другого человека, или вождение чьего-то тела; а потом управление чьим-то телом при том, что тот изо всех сил старается остановить вас и сбить вас с толку; а дальше - умение вкладывать намерение в МЭСТ.

Как правило, мы не замечаем, что люди примерно на 100 процентов состоят из МЭСТ. Поскольку у тэтана нет веса, массы, длины волны, он, конечно же, не считается. Та штуковина, которую вы таскаете туда-сюда, - это МЭСТ. Но у людей возникает аллергия на то, чтобы направлять общение только к МЭСТ, и нам приходится полностью избавлять людей от неё, прежде чем мы сможем добиться, чтобы они направляли общение к человеку как к единому целому или управляли действиями этого человека. Когда мы выработали у кого-то реальный навык вкладывать во что-то намерение и вкладывать во что-то подтверждение - делать так, чтобы предмет получал его «Спасибо», - тогда мы можем перейти к «Тону 40 на человеке».

Вероятно, после этого его нужно провести через «Курс по общению» снова, а потом ему, скорее всего, следует ещё раз пройти «Курс высшего уровня индоктринации».

Итак, мы составляем программу для курса, и этот курс будет выглядеть таким образом: человек приходит, записывается, получает немного одитинга - по всей вероятности, 8-К в Тоне 40. Благодаря этому его состояние немного улучшается. А потом мы проводим его через «Курс по общению».

На этом курсе он узнаёт некоторые основные данные об общении. Он учится давать подтверждения, задавать вопрос, выглядеть примерно так, как должен выглядеть одитор. И мы переводим его на «Курс высшего уровня индоктринации». «Курс высшего уровня индоктринации» продолжается одну неделю. Он начинается, разумеется, с 8-К, дальше идёт «Индоктринации повышенного уровня», а потом «Тон 40 на предмете» и «Тон 40 на человеке». Два дня из этой недели, конечно же, уделяют «Тону 40 на предмете».

На самом деле эти две секции отличаются от секции КОО; так и должно быть. Поскольку, когда студент подходит к изучению КОО, его состояние ума должно быть таким, что он может всё это делать; так что он не спотыкается при вкладывании куда-то намерения и не спотыкается на подтверждениях, неожиданные слова или действия не сбивают его с толку. Когда он изучает КОО, он должен изучать именно их, а не продолжать изучать предыдущие шаги, поскольку так он никогда не изучит КОО. Он просто изучает «Курс по общению» и «Курс высшего уровня индоктринации», выполняя при этом действия, соответствующие КОО. Вы это понимаете?

И в классе может возникнуть сильнейшая энтурбуляция, и огромные бедствия... кажущиеся бедствия... могут возникнуть, если вы пытаетесь тренировать кого-то в использовании намерения в то время, как он пытается проводить «Дайте мне вашу руку». Понимаете, на самом деле слишком трудно делать всё это сразу. Человек должен знать всё о намерении и уметь использовать его безупречно, прежде чем он перейдёт к «Дайте мне вашу руку».

Так вот, когда мы приводили в порядок курсы НСА/НРА, у нас возникла некоторая хаотичность. Но эта хаотичность возникла впервые не неделю назад и не три недели назад. На самом деле она возникла девять лет назад. Она возникла тогда, когда я впервые попытался научить кого-то проводить одитинг.

Я не верил, что люди могут быть такими тёмными и недалёкими, каким был первый человек, которого я попытался научить одитировать. Я не представлял себе, что можно придумать столько неправильных способов.

Мы не будем говорить о моих попытках научить психоаналитика одитировать. Когда я впервые попытался это сделать в 1949 году, я думал, что это окажется довольно лёгким делом. Я думал, что, в конце концов, этот человек ведь привык сидеть в кабинете для психоанализа и выслушивать пациентов. Но эта попытка окончилась полной неудачей. И я лишь недавно понял, почему это произошло. Почему эта попытка оказалась столь неудачной?

Этот человек уже больше никого не слушал. Он не осознавал, что существует правильный способ что-то делать, потому что он не осознавал, что можно хоть что-то сделать. Главное, в чём он был уверен, так это в том, что, занимаясь этим, можно неплохо зарабатывать. Он никогда не видел, чтобы психоанализ приносил те чудесные результаты, о которых говорил Фрейд. Он читал учебники, и он был вполне готов верить тому, что в них говорилось, но он никогда не видел своими глазами, чтобы происходило что-то подобное.

Два или три раза его пациенты испытывали мимолётное облегчение, это было очень интересно; пациент испытывал мимолётное облегчение, но два дня спустя всё возвращалось на круги своя.

Таким образом, у него сформировалось мнение, что если кто-то и поправится, то он снова заболеет, возможно, даже ещё серьёзнее, чем раньше, дня через два или три. Ради Бога, так что же он делал? Что он делал? Он делал то же самое, что, по сути, делают большинство людей его профессии. Его работа заключалась в сидении в кабинете, чтобы людям, склонным к неврозам, было куда прийти. Но больше ничего не происходило. И для него было нереально самое главное: что он сам как специалист может что-то для кого-то сделать. В результате, конечно, он сам был очень больным человеком. Он находился в полной апатии относительно того, чтобы делать что-то с собственным мышлением.

Если кто-то говорит, что психиатры, или психоаналитики, или психологи - это серьёзные враги, то ему следует осознать, что эти люди ведут себя к поражению с таким усердием, что их не нужно даже подталкивать. Каждый из них как индивидуум движется только к поражению, потому что, по сути, верит, что ничего нельзя сделать. Всё, на что он способен, - это сидеть и наблюдать.

Психиатры просто зашли в этом направлении немного дальше. Они говорят (если они хоть когда-нибудь ясно выражают свою мысль): «Моя миссия в обществе состоит просто в том, чтобы делать людей чуть более тихими». В представлении психиатра это высшая цель, которой он может достичь.

По всей видимости, большинство представителей вида хомо сапиенс пребывает в подобном умонастроении, потому что отношение людей к разуму всё больше и больше изменяется под воздействием разного рода пропаганды.

Так что первое, что нам необходимо сделать, - это выяснить, считает ли наш студент, что что-то может произойти. Сам тот факт, что он пришёл и записался на курс, говорит нам о том, что, по его мнению, что-то, вероятно, может произойти. Одного этого обычно достаточно, чтобы решить этот вопрос.

Однако в первые несколько дней или даже недель обучения он пытается лишь выяснить, происходит ли что-то. И, как правило, он так пристально высматривает, не произошло ли что-то и не произойдёт ли что-то, что на самом деле у него не много шансов увидеть, что нужно делать или что он сам делает. Другими словами, у него отсутствует уверенность в отношении собственного разума, которая могла бы послужить платформой для уверенности в начальных шагах обучения.

Но у этих первых шагов обучения есть очень любопытная особенность. В какой-то момент на «Курсе по общению», в какой-то момент на «Курсе высшего уровня индоктринации», просто подавая и получая команды и подтверждения, просто делая такие вот вещи, студент обнаруживает, что он может что-то делать. Он обнаруживает, что с ним может что-то произойти.

Достаточно часто бывает, что студент внезапно получает подтверждение впервые в своей жизни. Такое бывает достаточно часто.

Вдобавок к этому он по-настоящему чего-то достигает. Если мы используем 8-К на студентах в первую неделю обучения... иногда в более поздней части курса... им проводит интенсив другой студент, который уже завершает своё обучение... проводит 8-К... Когда кому-то проводят 8-К, обычно с ним что-то происходит. Как правило, что-то происходит. Проводя кому-то 8-К в Тоне 40, почти невозможно сделать так, чтобы ничего не произошло. Ну хорошо. Итак, у нас всё это есть.

Далее, у нас есть такая вещь, как реальность данных. До нас внезапно доходит одно данное, мы внезапно озаряемся по поводу другого данного, что-то ещё кажется нам правильным, что-то ещё кажется хорошим, что-то ещё кажется подходящим. И таким образом мы можем идти вперёд, имея некоторую реальность.

Когда мы говорим «реальность в отношении Саентологии», мы на самом деле имеем в виду просто реальность в отношении жизни. Если жизнь становится более реальной для человека или же, допустим, становится гораздо менее реальной, - это, несомненно, означает, что мы тем или иным образом изменили человека.

Но в первые несколько недель наша миссия состоит не в том, чтобы убедить кого-то в чём-то (если не считать этого интенсива). Вероятно, студент не приобретёт твёрдое убеждение в том, что Саентология что-то для кого-то делает, пока он сам не возьмёт какого-нибудь совершенно сырого преклира и не начнёт проводить ему КОО. Вот тогда-то у него впервые появится очень хорошая реальность. Некоторые вещи, которые происходят, когда вы проводите КОО, некоторые проблемы, от которых преклиры избавляются, и некоторые из тех изменений, которые они испытывают в результате, - всё это, конечно, очень хорошо убеждает.

Но чтобы наблюдать любые из этих изменений, человеку нужно уметь очень хорошо проводить КОО. Таким образом, у нас есть ещё один способ улучшить реальность - получить реальность о том, как увеличиваются способности других студентов. Мы можем наблюдать, как это происходит. Или мы можем наблюдать, как кто-то терпит неудачи, и абсолютно не понимать, почему же он терпит неудачи, это полная загадка... пока он, допустим, не пройдёт «Курс по общению» снова и не осознает внезапно: «Подтверждения? Подтверждения? Подтверждения? Что это за штука - подтверждения? Чему я должен давать подтверждения?» Он начинает рассматривать всё это внимательно. Он выясняет, что он ни разу в жизни не давал преклиру подтверждения. Теперь он начинает давать людям подтверждения, и он понимает всё это очень ясно и чётко; и внезапно он осознаёт, что раньше он игнорировал этот свой инструмент; и он обнаруживает также, что ему следовало бы уделить внимание и некоторым другим вещам. Так что мы снова можем продвигать его дальше по курсу.

Следовательно, программа этого курса такова. Студент проходит «Курс по общению», «Курс высшего уровня индоктринации», потом снова «Курс по общению», «Курс высшего уровня индоктринации», а затем, превосходно сдав экзамен, получает допуск в секцию КОО. Таким образом, он не изучает КОО - эти трудные, тяжёлые процессы, - пока он не изучит различные их составляющие.

Каждый раз, когда мы тем или иным образом нарушаем эти положения, это приводит к энтурбуляции и расстройствам. Если кто-то не готов проводить процессы КОО, но пытается их проводить, то он попадает в неприятности. И происходит ещё кое-что: КОО не работают, преклир не получает результатов. Я выяснил это на горьком опыте.

Я видел своими глазами, как преклиру проводили «Дайте мне вашу руку», подавая эту команду механически, как машина; и у преклира не было никаких изменений. И я видел, как тот же самый одитор - после того как его как следует пропесочили на тему подтверждений, после того как его исправили и он стал делать то, что нужно, - вернулся к тому же преклиру, провёл тот же самый процесс, и процесс произвёл просто невероятные результаты. Это весьма любопытно.

Это говорит нам о многом. Это говорит нам о том, что процесс сам по себе ничего не даст. Процесс может оставаться в книге на протяжении следующих восьми миллиардов лет, при этом не отклировав ни одного человека, не избавив ни одного представителя рода человеческого ни от одного заболевания или недомогания... если от человечества ещё что-нибудь останется. Вы это понимаете? Процесс необходимо проводить. Но студенты обычно не замечают, что проведение процесса - это терапевтический фактор.

Я приведу пример. Совсем недавно я тренировал одного человека. Я проверял, как он усвоил начальные шаги, начиная с самого первого, «Дорогая Алиса»; я добился, чтобы «Дорогая Алиса» в его исполнении была не слишком ужасной, и перешёл с ним к подтверждению. И вы понимаете, я никак не мог добиться подтверждения от этого парня. Он сидел и говорил: «Хорошо». Он сидел и говорил: «Ладно». Он забрасывал всю комнату этими «Хорошо» и «Ладно»; один раз он даже взял меня за подбородок и сказал мне остановиться: он меня услышал.

И я задал ему ужасный вопрос. Я спросил: «Скажите мне, чему вы даёте подтверждение - каждый раз, когда вы его даёте. Чему вы даёте подтверждение?»

Он сделал огромную глупость. Я прочитал строчку из «Алисы», и он сказал: «Хорошо». Я дал подтверждение, и он процитировал эту строчку. Я дал ему фланк. Он не мог этого понять. Он был жутко обижен. Я произнёс следующую строчку из «Алисы» - я просто прочитал её. Понимаете, я прочитал её - ведь я не был одитором, я был на самом деле тренером и экзаменатором. Я просто прочёл эту строчку: «“О боже, боже. Что мне делать?” - сказала Алиса».

Он сказал: «Хорошо. Хорошо. Отлично. Хорошо. Хорошо. Я вас услышал. Хорошо. Отлично. Хорошо. Хорошо. “Я не знаю, что я делаю”, - сказала Алиса».

Я дал ему фланк. И он обиделся ещё сильнее. Так что я прочёл следующую строчку. «“Я не знаю”, - сказал Болванщик». Я просто прочитал это.

И он ответил: «Хорошо. Хорошо. Отлично. Замечательно. Отлично. Я вас услышал. “Я не знаю”, - сказал Болванщик».

И я дал ему фланк.

Он воскликнул:

- Что я делаю не так?

- Во-первых, вы не слушаете, что я говорю как тренер. Я сказал вам дать подтверждение чему-то. Вы должны дать подтверждение тому, что я делаю. И как только вы мне дадите такое подтверждение, я поставлю вам зачёт.

У него возникла чудовищная задержка общения, которая продолжалась следующие 15 минут. Он всё мучил и мучил это упражнение. Я читал ему длинные связные предложения, понимаете, типа «Болванщик бежал вниз с холма и уронил часы в чаепитие» - и так далее и тому подобное.

А он говорил: «Хорошо. Хорошо. Хорошо. Хорошо. Отлично. Отлично».

И он недоумевал:

- Но я не понимаю, как, по-вашему, я должен это сказать.

- Я не прошу вас говорить это никаким особенным образом. Я всего лишь прошу вас дать подтверждение тому, что я делаю. А что я делаю?

- Э-э-э-э-э...

В конце концов он сказал:

- Вы читаете.

И я ответил:

- Хорошо. Итак, «Алиса бежала вниз с холма, и Болванщика уронили в чаепитие».

И наконец-то он сказал:

- Хорошо.

Я перестал читать. Ведь он впервые дал подтверждение тому факту, что я сидел и читал. Он шагал туда-сюда по комнате, и невооружённым глазом было видно, как облака тумана в его голове рассеиваются, сгущаются и рассеиваются.

Понимаете, книга очень похожа на банк преклира, не так ли? Преклир мог бы читать книгу, и если бы вы давали подтверждение тем строчкам, которые он читает, вы бы давали подтверждения контуру, не так ли? Но если бы вы дали подтверждение тому, что преклир делает, он бы остановился.

Я сказал этому человеку, чтобы он пошёл и нашёл людей, которые что-то делали, и он так и поступил. Он подошёл к ним и дал им подтверждение. Он дал подтверждение тому факту, что они стояли и что-то делали. Я сказал ему понаблюдать за тем, что произойдёт. Это очень интересно.

Если выдадите подтверждение тому, что человек сидит, то он, вполне вероятно, встанет. Почему? Потому что подтверждение - это знак того, что он выполнил команду, и вы это одобрили, пусть даже вы и не давали ему этой команды. Вы одобрительно отозвались о нём. Вы сказали: «Хорошо. Это прекрасно. Это замечательно». Человек сидит. Вы можете подойти к кому угодно и сделать это, вы понимаете?

Если вы не даёте подтверждение чему-то искусственному, или промежуточной точке, или какой-то сложности, или контуру того или иного рода, если вы даёте подтверждение именно тому, что в данный момент делает само живое существо, сам тэтан, - подтверждение разрешает ему делать что-то ещё, так что ему необязательно продолжать делать то же самое.

Вы знаете, вот что больше всего на свете приводит в бешенство: жить с человеком, который никогда не даёт подтверждения. Если вы жутко сердитесь на него, он ни за что не скажет, что вы жутко сердитесь на него; он этого не признает. Вы начинаете рассказывать ему какую-то бесконечную историю, и вы думаете, что вам не стоило и начинать её рассказывать; он никогда не даёт подтверждения тому, что вы рассказываете бесконечную историю и думаете, что вам не стоило и начинать её рассказывать. Он никогда не создаёт для вас никаких остановок; всё, что начинается, продолжается до бесконечности.

И возможно, он скажет: «О, вы говорите, что атомные бомбы сейчас хранятся в спальне Эйзенхауэра. О, прекрасно, замечательно». И что же вы теперь вынуждены делать? Продолжать говорить о спальне Эйзенхауэра.

Кто-то рассказывает вам о кинофильме, который он смотрел, и он продолжает и продолжает вам о нём рассказывать. Если бы вы дали подтверждение, если бы вы сказали: «Хорошо» - в том смысле, что «Ладно, вы рассказываете мне о кинофильме», - знаете ли вы, что этот человек не стал бы вам пересказывать сюжет? Только подумайте, как это сберегает время и барабанные перепонки, а?

Дело не в том, что у вас просто есть желание останавливать людей. Но как вы считаете, каким образом вам удастся избавить преклира от того, что ему мешает, если вы не будете давать подтверждений тому, что он делает? Вот он сидит, и его контуры работают на полную катушку: «Та, та, та», крутятся маленькие плёнки, лифты ползают вверх и вниз и тому подобное. И если бы вы сказали: «Вы сидите здесь», если бы вы просто сказали: «Вы сидите здесь и на что-то смотрите», если бы вы просто сказали: «Хорошо. Хорошо. Вы сидите здесь и на что-то смотрите»... понимаете, когда вы говорите «Хорошо», намерение, которое вы в это вкладываете, сообщает: «Вы сидите здесь и на что-то смотрите»... знаете ли вы, что преклир перестал бы смотреть на это?

Вы хотите знать, как выключить контур? Научитесь давать подтверждения. Это сложно, не правда ли? Или это так просто, что вы этого не замечаете?

Это и есть главный урок, связанный с обнозисом. Вы даёте подтверждения тому, что преклир делает.

Младенец лежит в своей колыбели и плачет, плачет, плачет, плачет, плачет. Все подходят к нему и говорят: «Шшш. Шшш. Всё в порядке, малыш. Никто тебя не бросит». Ля, ля, ля, ля.

Я как-то увидел младенца, который это делал. Я подошёл к колыбели и сказал: «Хорошо. Ладно». Он замолчал.

Почему он замолчал? Потому что я сообщил: «Я услышал твой плач. Я услышал твой плач. Я знаю, что ты делаешь. Ты лежишь и плачешь».

Очень любопытно, не так ли? Ведь почти все одиторы считают, что им нужно произвести какое-то огромное изменение. Ну а подтверждение никак не вписывается в эти представления.

Вы хотите что-то изменить или от чего-то избавиться? Вам достаточно лишь сказать: «Вот что это такое». И та Аксиома, которая касается как-естьности, тут же сработает. Как по волшебству.

Но если вы не скажете: «Да, я вижу, что преклир сидит посреди всех этих контуров», если у вас не будет какого-то представления о том, что вы не возражаете позволить преклиру сидеть посреди всех этих контуров, и если вы не видите, что он сидит посреди всех этих контуров, то он никогда не избавится ни от одного из них. Ни от одного.

Итак, вот перед вами новый студент. Ему провели 25 часов 8-К, он пришёл на «Курс по общению», на второй день его научили давать подтверждения. Ого! Это очень быстро, не так ли? Вспомните всё, что я вам только что сказал. Поймёт ли он всё это на второй день? Прежде всего, он знать не знает, что такое контур. Он не слишком хорошо знает, что такое тэтан. Возможно, он полагает, что его тэтан остался дома. Он надеется, что это не так, потому что тэтан понадобится ему на курсе.

Вот этот студент, и ожидается, что на второй день он всё это поймёт, да? Нет, на второй день он всё это не поймёт, ни за что. Но возможно, он поймёт это на второй день третьей недели, если он пройдёт «Курс по общению» снова. Не так ли? К этому времени, возможно, у него появится какое-то представление обо всём этом, верно? Ну хорошо.

Допустим, кто-то сидит, и ему проводят «Дайте мне вашу руку». И этот человек... «Ра-ра-ра-ра-ра». Вы благодарите его за то, что он дал вам руку, и он начинает понимать... вот ещё один аспект подтверждения... начинает понимать, что он, возможно, тем или иным образом приложил к этому руку (если скаламбурить).

«Так что, этот парень действительно считает меня способным предложить ему руку? Меня? Не какие-то машины в теле, а меня. Он считает меня способным». И через некоторое время он решает попробовать сделать это.

Но если, когда вы говорите ему «Спасибо», вы не вкладываете в ваше намерение подтверждение тому, что он сидел и наблюдал, как вы это сделали, то он зависает. Вы это понимаете? Вы даёте подтверждение именно тому, что происходит. И вам, конечно же, нужно знать, что происходит, чтобы дать этому подтверждение. А происходит вот что: вы двигаете рукой преклира, тем самым подсказывая ему, что он сам может делать это; он не сделал этого, а вы сказали «Хорошо». Вы не возражаете и против этого тоже. И каждый раз, когда вы это делаете, неспособность и апатия в кейсе уменьшаются.

И как выдумаете, почему... Я не выставляю себя образцовым одитором, но однажды в Финиксе у нас было небольшое соревнование... мы не осознавали, что это было соревнование; это получилось случайно. Все одиторы, включая меня, проводили одни и те же процессы преклирам, которые к нам туда приходили. В штате было несколько одиторов, и я одитировал преклиров по часу в день в течение пяти дней, а они одитировали преклиров по 25 часов в неделю - по пять часов в день. Соотношение было один к пяти. И результаты, которые получал с преклирами я, были немного лучше, чем результаты, которые получали они за 25 часов одитинга. Другими словами, пять часов одитинга приводили к таким же достижениям, как 25. И все мы проводили одни и те же процессы.

Как вы думаете почему? Что ж, мы обнаружили подтверждения. Я давал преклирам подтверждения. Это было одним из основных факторов. Меня не волновало, если ко мне приходил психотик. Мне было совершенно всё равно. Я смотрел на него и говорил: «Ну ладно. Вы чокнутый».

И вы знаете, этот фактор настолько интересен, он настолько невероятен в конечном итоге, что одитор, который беспокоится из-за чьего-то психоза, или аберраций, или неспособностей, или чего-то подобного, редко оказывается в состоянии хоть что-то сделать для этого человека.

Если вам просто необходимо сделать всех душевно здоровыми, то вы никого не сделаете душевно здоровым, поскольку вы не признаёте, что стоящий перед вами человек - сумасшедший! Вы понимаете? Так что у вашего одитинга нет отправной точки. Следовательно, вам нужно знать кое-что о структуре человеческого существа: вам нужно знать о существовании тэтана, вам нужно знать о теле, вам нужно знать о разуме, вам нужно знать о картинках - вам нужно знать все эти вещи. Вы смотрите на них и выясняете, что же происходит. И если вы сами не настолько запутались, чтобы потерять способность смотреть, то одно лишь ваше подтверждение сметёт всё то, что не в порядке с умственными машинами этого человека.

Вероятно, это и был единственный механизм, который знал Иисус Христос (если он существовал). Интересное замечание, не так ли? И это всего лишь примерно одна десятая часть тех материалов по основам, которые у вас есть.

Когда мы рассматриваем всё это, мы видим, что в действительности сам студент несёт ответственность за то, чтобы разобраться, полностью ли он усвоил этот материал; он должен почувствовать, что он его усвоил, он должен это выяснить, должен спросить себя, так ли это. И если он не вполне усвоил его, ему стоит это сделать, прежде чем переходить к КОО. Почему? Да потому, что иначе он будет совершенно взвинчен: он будет рестимулирован, он будет всё ещё пытаться понять, что же такое намерение, в то время как кто-то пытается обучить его, скажем, проведению «Исправления обладания», субъективного. И если он всё ещё беспокоится по поводу намерений, поднимаясь до самого верха... он просто ещё не вполне понял эту тему... ему не удастся преодолеть этот барьер. Вы понимаете? Он беспокоится о чём-то другом. Он не достигнет своего преклира.

Моя ответственность заключается в том, чтобы создавать самых лучших одиторов, каких только можно. Так что студент несёт лишь долю ответственности, и его не следует винить лишь потому, что он продвигается недостаточно быстро. В то же самое время он не должен считать, что это лишь моя ответственность.

Тем не менее создавать самых лучших одиторов, каких только можно, - это моя ответственность. Иногда я бываю довольно суров, придумывая программу для курса и распутывая все узлы, которые при этом возникают. Иногда мне приходится вносить в учебную программу внезапные изменения, когда я обнаруживаю, что курс движется в неоптимальном направлении. Я никогда не стою и не смотрю праздно, как курс сходит с рельс, лишь потому, что людям не понравится, если я внезапно что-то изменю. Вы это понимаете? Если да, то вы поймёте некоторые ситуации с обучением, которые время от времени возникали. Я обнаруживаю, что что-то уходит слишком далеко в сторону - настолько, что даже я сам не могу за этим угнаться, - и я очень быстро и поспешно возвращаю это обратно, я стараюсь исправить это немедленно.

Да, возможно, для людей это тяжело. Но помните: я не одитирую людей, когда я их обучаю. Обучение сегодня - это суровая штука. И я просто хотел вам сообщить, что я тоже это понимаю. Я это осознаю.

Обучение не настолько трудное, чтобы свести кого-то в могилу. Но оно достаточно трудное, чтобы время от времени кто-то вставал и заявлял: «Сделать ещё хоть шаг в этом направлении - абсолютно невозможно».

И я знаю, что худшее, что я мог бы сделать, - это позволить какому-нибудь инструктору похлопать студента по плечу и сказать: «Бедняга. Тебе необязательно ещё раз проходить “Индоктринацию повышенного уровня”. Ты как-нибудь без неё обойдёшься».

Почему бы не взять и не вколоть ему раствор соли или не утопить его - медленно? Это было бы милосерднее. Самый недобрый поступок в мире - плохо обучить саентолога. Я знал это, и поэтому я уже очень давно боролся, преодолевая различные препятствия, чтобы выяснить, как обучать людей. Это была серьёзная битва. Серьёзная битва. И поэтому я прошу вас проявлять терпимость. Мы сейчас как раз пытаемся устранить все недостатки в учебной программе.

Я знаю, что сейчас мы можем обучать людей, потому что я уже делал это с самого начала этого года. И позвольте мне заверить вас, мне доставляло очень и очень большое удовольствие видеть, как человек, который... ну, давайте скажем прямо... он был паршивым одитором, он одитировал просто ужасно... я видел, как он вдруг разобрался, что к чему, начал шевелиться быстрее и расправляться с кейсами направо и налево.

Например, у нас работала одна девушка, которая совершенно не конфронтировала психотиков. Ну, мы не принимаем психотиков в НЦХ, но, когда мы оглядываемся вокруг и видим, что даже Уилл Меннингер, великий... прошу прощения: когда вы произносите его имя, вы должны преклонять колени и трижды кланяться в сторону Мекки... или Топики... великий Уилл Меннингер сам признался в том, что он сумасшедший. Вы осознаёте, что он в этом признался, не так ли? Ведь это было на первых страницах всех американских газет. Весьма интересно. Он сказал: «Каждый человек бывает сумасшедшим часть времени»; а это, конечно, включает самого Меннингера. Интересный диагноз собственного кейса.

Если даже он... если даже он признаёт, что все люди сумасшедшие, а всем известно, что он великий авторитет... то, очевидно, время от времени вам будут попадаться сумасшедшие. Некоторые из них ведут себя очень убедительно. Вам никогда в жизни не встречалась такая одержимость душевным здоровьем... одержимость душевным здоровьем. Такой человек приходит: он полностью душевно здоров, он прекрасно одет, он делает точно то, что нужно. Его общение - это почти общение. Он ведёт себя очень убедительно. И несмотря на всё ваше обучение, на весь ваш опыт, ваши наблюдения и так далее, вы сидите и говорите: «Хорошо. Я с удовольствием предоставлю вам одитинг. Я с удовольствием предоставлю вам одитинг. Я не возражаю. Дайте мне вашу руку». Бабах! Такое происходит с каждым из нас.

Важно знать, что рано или поздно вам встретится такой человек. И важно также знать, что, несмотря на все тесты и всё остальное, такие люди иногда проникают к нам в центр практики. Это и произошло в Лондоне. У этой девушки, одитора, был брат-психотик. Она очень хорошо знала, как это жутко, ужасно, как сурово, как невыносимо и как быстро вам нужно убегать от психотика, если вы вдруг его увидите... она знала, как это ужасно.

И там появилась женщина-преклир, которая была лишь слегка сумасшедшей. Она даже не брала самое высокое до, когда кричала; она брала всего лишь си или ля. Она не была по-настоящему сумасшедшей. И случайно получилось так, что её назначили той девушке-одитору. Об этом одиторе уже было известно, что она не переносит психотиков. Но случайно получилось так, что эту женщину поставили на одитинг к ней. Она вошла и начала проводить «Дайте мне вашу руку». Тц.

И вы знаете, кто угодно в Саентологии... Между прочим, никто не может пренебрежительно отзываться об одиторах в разговоре со мной. Ни у кого это не получается по той простой причине, что я считаю замечательным сам тот факт, что человек хочет кому-то помочь. Понимаете, и если он пытается это сделать, это превосходно. Понимаете, мы на самом деле поднимаемся вверх по шкале, мы уходим от уровня хомо сапиенса, когда видим такое.

Так что я не сказал ничего особенного, поскольку как раз тогда мы начали активно применять «Высший уровень индоктринации»... И начальнику отдела процессинга плюс ещё одному одитору пришлось удерживать эту пару в сессии.

Одитор возвращалась снова и снова - понимаете, она вылетала за дверь, а её вталкивали обратно. Она входила и пыталась провести процесс. Но ничего не происходило, она ничего не добивалась, и крики преклира просто сносили крышу... напрочь сносили крышу этого здания. После того как это продолжалось два или три дня, я взялся за неё, я подумал: «Да, она старается. Нет смысла позволять ей терпеть полное поражение».

И я сказал: «Возьми тряпичную куклу. Сегодня вечером по дороге домой на автобусе и дома сгладь “Тон 40 на предмете”. Сделай это прямо сейчас».

Она так и сделала; она занималась этим в выходные. И у женщины-психотика было три недели одитинга. Так что на второй неделе одитор пошла туда, и вы представляете себе? Она подняла преклира от психоза через невроз до очень точной копии душевного здоровья - экстериоризировала её. Очень хорошо поработала. И вся её боязнь психоза исчезла благодаря чему? Тону 40 на предмете.

Это интересно, не так ли? Должно быть, психоз как-то связан с МЭСТ. Должно быть, боязнь МЭСТ ведёт к неконфронту психоза. Должно быть, хаос этой вселенной так или иначе проникает в человека и заставляет его вести себя тем или иным образом. Люди, которые не могут направлять своё общение предметам, не могут направлять его и психотикам. Тут должна существовать какая-то связь. Ведь именно это она и сделала. Это всё, что она сделала. С тех пор эта девушка не боялась психотиков.

Так вот, я оказал бы вам очень плохую услугу, если бы позволил кому-нибудь решить, что он уже обучен и что я не могу отозвать его, или переобучить, или обучить правильно, пока он ещё в классе... я знаю, как обучить человека конфронтировать самых трудных преклиров, которые ему встретятся, и если бы я этого не делал, то это было бы очень недобросовестно с моей стороны. Вот где начинается и заканчивается моя ответственность в обучении: обучить студента так хорошо, как я только могу. Я всегда поступал таким образом.

Сейчас я могу обучать студентов немного лучше, хотя в процессе обучения им приходится куда труднее. Но если бы я не делал для одитора лучшее, на что я способен, я считал бы это подлостью по отношению к нему и всем его преклирам.

Когда у студента возникают трудности, я хотел бы знать об этом, поскольку не исключено, что эти трудности можно значительно уменьшить. Я имею в виду, мы, возможно, сумеем устранить их с куда большей лёгкостью.

Но если у студента всё время трудности, я могу ему помочь, изо всех сил протолкнув его через эти шаги, заставив его работать ещё напряжённее, проведя его по шагам индоктринации с ещё большим усердием. Ведь сейчас я знаю: я мог бы подержать его за руку, я мог бы сказать ему много утешительных слов и я, конечно же, мог бы его проодитировать, но ничто из этого не сделало бы из него одитора.

Сейчас на Земле живут два миллиарда человек, и благодаря бессмертным словам Уилла Меннингера, главы всех психотиков, мы должны осознать, что на этой планете есть два миллиарда преклиров и даже больше. У нас достаточно преклиров. И когда я принимаю кого-то в академию, когда я заставляю инструкторов обучать студентов, я не пытаюсь делать преклиров. Я не пытаюсь сделать ещё одного преклира. Преклиров у нас достаточно. Их множество. Настоящее изобилие преклиров.

Вы бы этому не поверили, если бы вы послушали, что говорят некоторые старые одиторы в Калифорнии. Они воруют преклиров друг у друга, как если бы преклиры были редкостью. На самом деле преклиров предостаточно. И если бы мы сделали из кого-то ещё одного преклира, то это было бы плохой услугой для тех, из кого мы стараемся сделать одиторов.

Так что человеку нужно как-то примириться с тем, что он становится кем-то особенным, что этот путь полон трудностей, что он, вероятно, больше уже никогда не будет прежним, что его состояние, наверное, нисколько не улучшится, когда он как следует научится одитировать людей и справляться с ними. Но это, вероятно, означает, что он выходит из общения с родом человеческим и что с ним происходит нечто просто ужасное, и это очень, очень тяжело, трудно и невозможно.

Я полностью согласен с ним. И я приглашаю его начать работать, приложить усилия, пройти через все эти начальные шаги и очень хорошо их усвоить.

По сути, я хотел рассказать вам просто о том, что курс НРА/НСА развивался довольно быстро, вслед за тем, как мы находили то, чего люди не могли делать, когда они приступали к проведению КОО. Но я думаю, что сейчас мы довольно неплохо разобрались со всем этим, и я хотел, чтобы вы первыми об этом узнали.

Вряд ли это известно даже вашим инструкторам, поэтому я очень хотел сообщить это вам.

Спасибо.